В понедельник, 29 ноября, не стало знаменитой советской поэтессы Беллы Ахатовны Ахмадулиной. Самочувствие Беллы Ахатовны резко ухудшилось примерно в пять часов вечера. Борис Мессерер, муж поэтессы, тут же вызвал скорую помощь в их дом в Переделкине в Одинцовском районе. Машина приехала быстро, но врачи уже ничего не смогли поделать. Белла Ахмадулина умерла в 18.
(11.10.2010)
Сегодня суд вынесет решение по делу нижнетагильского борца с наркотиками Егора Бычкова. Свой приговор Егор должен был узнать еще 6 октября, но внезапно заседание перенесли на пять дней. К слову, это самый длительный процесс для Нижнетагильского суда Дзержинского района, и, вероятно, эти пять дней для Егора никакой роли не играют. В правосудие он верит только в глубине души, поэтому в выходные собрал сумку с вещами. Корреспондент портала «ЕкатеринбургNEWS» пообщалась с Егором Бычковым накануне судебного заседания.
– Егор, когда Вы начинали работать в Нижнетагильском фонде «Город без наркотиков», было ощущение, что Вас могут отправить за решетку, завести на Вас уголовное дело?
– Конечно, ожидал такое развитие событий. Тем более, зная опыт работы Фонда в Екатеринбурге, я знал, что всякое могло случиться.
– Вы знали, что, занимаясь борьбой с наркотиками, как это ни парадоксально, можете оказаться на скамье подсудимых, но все-таки продолжали работать. Почему?
– Почему, почему… Потому что я не хочу, чтобы мои дети стали наркоманами, преступниками, проститутками. Я не хочу, чтобы мои дети пострадали от наркоманов. Поэтому нужно уже сейчас бороться с наркотиками. Последствия нашего равнодушия к проблеме наркомании могут быть гораздо более страшными и печальными, чем то, что сейчас происходит со мной, или та мнимая угроза, которую на тот момент мы ощущали.
-– А мнимые угрозы посыпались сразу после того, как фонд «Город без наркотиков» появился в Нижнем Тагиле?
- Угрозы начались, когда наша деятельность начала давать определенные результаты. Сначала мы были маленькими и слабыми, нас никто не знал и не видел в нас никакой опасности. А когда мы вывели на улицу 150 человек и поехали в цыганский поселок, вот тогда и начались проблемы. Власть увидела, что мы можем собрать людей. Тем более, у нас чиновники не любят больших скоплений народа.
– А Вам вообще не страшно было заявлять о своих гражданских инициативах в 18 лет? Многие к 40 то не могут похвастаться общественно полезными достижениями.
– Честно говоря, не страшно. Это наш город и здесь живут наши семьи. А если всего бояться, то надо из страны тогда уезжать. Гораздо страшнее, когда твои родственники связались с наркоманами. Гораздо страшнее узнать, что твой ребенок начал употреблять наркотики. Вот чтобы эти страхи не воплотились в реальность, мы решили работать.
– Егор, расскажите тогда поподробнее про работу реабилитационного центра, который Вы организовали в Нижнем Тагиле спустя два года после начала работы местного «Города без наркотиков»?
– Изначально за помощью к нам приходили родители. С ними заключался договор. Конечно же, мы спрашивали, желает ли сам наркоман находиться в реабилитационном центре. Если он не хотел, то мы его не брали. Дома родители сами убеждали детей, и если нужно вместе они приходили в офис, где уже мы объясняли, как проходит реабилитация. 21 день длится карантин, когда наркоман сам себя приковывает наручниками к кровати. Все это время он находится на ограниченном питании: хлеб, вода, лук, чеснок. Это необходимо для быстрого вывода наркотиков из организма. Спустя 21 день карантина, наркоман уже свободно живет в центре примерно полгода — год. Здесь он занимается спортом, работает, получает минимальные профессиональные навыки. Ведь наркоманы в большинстве своем тяжелее шприца ничего в руках не держали. Конечно же, мы уделяли внимание духовному воспитанию: центр у нас располагался в православном приходе. Наркоманы ходили на службу, батюшки их исповедовали, причащали и даже многих крестили. Цель была показать им, что можно жить без наркотиков, и эта жизнь намного лучше. Мы выезжали на шашлыки, на природу, на базы отдыха, купались, ходили в баню, сауну, на футбол, волейбол, даже на картинг мы их вывозили. А нам вменяют истязания…
– Сколько человек Вы успели вылечить?
– В центре было порядка 30 человек. На тот момент, когда нас закрывали – 15 человек.
– Когда создавали реабилитационный центр, насколько он был действительно необходим и актуален в Нижнем Тагиле?
- У нас в Тагиле не было ни одного реабилитационного центра. А в отделении наркологии на базе психбольницы сами наркологи говорили мне лично, что не знают ни одного человека, который перестал бы употреблять наркотики после такого гослечения. К нам в центр попадали уже те, кто все испытал. Когда начинается активная борьба с наркотиками и их становится все тяжелее купить, автоматически увеличивается приток наркоманов в клиниках. Мы это ощутили. Я тогда еще работал в приемной Ройзмана, и к нам каждый день обращалось по 10-20 матерей с просьбой помочь. Мы отправляли их в Екатеринбург на Изоплит. Потом это стало физически тяжело. Матери со своими проблемами шли к священникам, и церковь выдвинула инициативу организовать реабилитационный центр непосредственно в Нижнем Тагиле. Это было самое актуальное время.
– Видимо, сегодня актуальнее, чтобы центр был закрыт?
– У нас были многочисленные проверки. Первая была 21 мая 2008 года. Приехали сотрудники прокуратуры, работники всех возможных и невозможных отделов милиции, ОБЭП, участковые — кого там только не было… Они начали разговаривать с наркоманами и убеждали их вернуться домой. Этот разговор продолжался 5 часов. В итоге из 12 человек забрали троих. И то под предлогом отсутствия паспортов – для установления личности. Дальше милиция стала настаивать на заявлении против руководителей центра. Кто-то сломался, кто-то нет, и вернулся обратно к нам. Прокуратура посчитала два заявления недостаточными, и 28 мая 2008 года приехала вторая проверка. Опять начались убеждения. Милиция уже отстегивала наркоманов от кроватей и уводила на беседы тет-а-тет. Забрали еще 5 человек. После этого следователи вызвали меня в прокуратуру и поставили ультиматум: либо вечером я закрываю реабилитационный центр и развожу всех по домам, либо уже утром приезжает очередная прокурорская проверка и «закрывает» меня. Мне говорили, что деятельность центра незаконна, на что я отвечал, что это придется доказать в суде. Мне объяснили, что потом это докажут, а центр должен быть закрыт прямо сейчас. Я спросил, есть ли у меня время подумать, на что следователь ответил: «Нет, ты должен принять решение сейчас». Конечно, нам пришлось закрыть центр и вернуть наркоманов домой. Мне проще защищать себя, будучи на свободе, чем, находясь в камере СИЗО.
– И все же Вы оказались на скамье подсудимых.
– Им центр было важно закрыть сразу, а меня посадить можно было и потом. Это же суд решает, отправлюсь я за решетку или нет. Здесь прокуратура ничего не могла сделать, а настоять на закрытии реабилитационного центра они могли и сделали это.
– Сейчас Вы отслеживаете ситуацию с наркотиками в городе?
– Ситуация, конечно же, ухудшилась. В городе каждый 15-ый житель – наркоман. Наркотики может купить любой желающий. Смертность от передозировок уже несколько лет подряд растет. Хотя, когда мы начинали работать, она упала почти в 2 раза. А сейчас можно прийти в любую школу и застать там обкуренных малышей или увидеть, как в туалете они употребляют наркотики. В этом сегодня нет ничего удивительного. А когда мы работали в 2007-2008 году, факты употребления наркотиков в школах считались дикостью. Мы поднимали всех на уши и старались оперативно решать такие проблемы. Сейчас в городе все очень печально.
- Егор, сейчас Вы под подпиской о невыезде?
– Да, я под подпиской о невыезде. Тем более, это удивительно, что гособвинитель запросил для меня 12 лет строгого режима, но в тоже время прокуратура не выступила с ходатайством, чтобы закрыть меня до решения суда. Этот факт свидетельствует о том, что обвинение понимает слабость своей позиции.
– Что говорит Вам адвокат?
– Говорит, что будем бороться до конца.
– По его прогнозам сегодня есть шанс на то, что восторжествует правосудие?
– Шанс всегда есть, тем более нижнетагильский суд — это не последняя инстанция. Есть Областной суд. Есть Верховный суд.
– Егор, почему, как Вы думаете, Вам запросили такой запредельный срок? Ведь, на мой взгляд, чтобы сломать человека и отбить у него всякое желание бороться с наркотиками, достаточно года в тюрьме.
– Логика такая: они знают, что доказательства обвинения очень слабые и суд, конечно, будет это учитывать. Я думаю, они решили: больше попросим — больше дадут. Когда обвинение запрашивает 12 лет строгого режима, судье будет сложно дать, например, 3 года условно. Вы понимаете, если бы они запросили 3-4 года общего режима, судья вынесла бы приговор: год условно и все спокойно разошлись бы по домам. А в нынешней ситуации ей тяжело будет принимать решения в мою пользу.
– Вы верите, что сегодня суд будет справедлив к Вам?
– Конечно, в глубине души есть такая надежда, но, зная, в какой стране мы живем, зная, что здесь делают с гражданскими инициативами, зная, что гражданское общество — это декларация на словах, я в выходные собрал сумку с вещами, которую возьму в зал суда.
– Как Вам кажется, почему заседание с 6 октября перенесли на 11 октября?
– Вот это одной судье известно…
– Какие у Вас были ощущения, когда выяснилось, что приговора ждать еще 5 дней?
– Особо никаких ощущений. Здесь вообще двоякая ситуация. Возможно, из-за шума, который поднялся вокруг этого дела, судья решила вынести решение в нашу пользу. Но в таком случае, нужно переделать формулировки в приговоре, чтобы потом, когда прокуратура будет обжаловать приговор, до судьи уже будет не докопаться. Есть другой вариант. Увидев такой общественный резонанс, судья решила усилить позиции обвинения, поэтому эти пять дней ушли на более четкие формулировки нашей вины.
– Егор, напомните для наших читателей, по каким статьям сегодня судья будет выносить решение?
– Статья 126 УК РФ – «Похищение человека», статья 127 УК РФ – «Незаконное лишение свободы», статья 117 УК РФ – «Истязания» и статья 116 УК РФ – «Побои».
– Егор, а Вы не консультировались — может быть, у Вас есть право на суд присяжных?
– Конечно. Но по действующему законодательству именно по нашим статьям суд присяжных невозможен.
– Будете ли Вы оспаривать приговор, в случае решения не в Вашу пользу?
– Любой обвинительный приговор меня не устраивает. Я не считаю, что я в чем-то виноват. Даже если дадут год условно, я буду оспаривать это решение. В случае обвинительного приговора, в зале суда меня заключат под стражу, и за свою невиновность я буду бороться из-за решетки.
– Независимо от сегодняшнего решения суда, будете ли Вы продолжать борьбу с наркотиками?
– Безусловно, буду. Реабилитационный центр мы делать уже не будем — это однозначно. А сама работа по наркоторговцам продолжится. Столько людей нас поддержало. Столько людей верят в нас, и нам не хотелось бы их подводить. Тем более не хотелось бы, чтобы говорили, что мы кого-то испугались. Я надеюсь, что этот преступный фарс, который длится уже больше двух лет, закончится для нас положительно.
 |
— 30.09.10 18:40 —
ТЕКСТ: Алексей Бойко ФОТО: Thinkstock/Fotobank.ru |
Несколько лет назад я с удивлением читал заметки о том, как в США появилась новая категория работников – «удаленные сотрудники». Удивлялся я тому, как это работодатели, обычно строго следящие, чтобы офисы, точно в оговоренное время и на указанное в законодательстве число часов, заполнялись работниками, теперь пошли на то, чтобы разрешить им оставаться дома. Хотя в большинстве случаев это, конечно же, снижает возможности контроля за подчиненными.
В заметках объяснялось, что так работодателям удается существенно сэкономить – не нужно арендовать гигантские офисы, оплачивать сотрудникам служебные автомобили, тратиться на столовые, парковки и освещение, платить за каналы связи по корпоративным расценкам. Все эти расходы, по сути, берет на себя человек, готовый, работая по найму, оставаться у себя дома.
Впрочем, и для него зачастую дополнительных расходов не возникало, благо в современном жилище обычно есть и рабочее место, и компьютер, и канал связи, а вот возможность экономить деньги (и время) хотя бы на дорогу до офиса, появлялась. Разумеется, это стало возможным лишь после достаточного распространения сети интернет и, в частности, систем быстрой (принято говорить, широкополосной) передачи данных.
Ситуация, в которой каждая сторона находится в выигрышной позиции, несомненно, способствует ее тиражированию. Стоит ли удивляться, что через несколько лет, по мере развития каналов связи, по мере роста проникновения интернета в домашнее хозяйство, удаленные сотрудники стали появляться и в России.
Здесь, в силу значительного неравенства в оплате в столицах и в регионах, стимулов для перехода к модели использования удаленных сотрудников для работодателя даже больше. Практически за ту же, а, может быть, и меньшую зарплату можно нанимать лучших специалистов из регионов, экономя немалые суммы на офисе, медицинском страховании, корпоративных вечеринках и тому подобных вещах.
Безусловно, не всех и не везде можно «разогнать по домам». Важная часть работы в большинстве профессий предполагает непосредственное общение, которое зачастую нельзя заменить ни телефонными звонками, ни перепиской через системы мгновенных сообщений. Но есть такие профессии, где это общение практически не требуется. Работника достаточно один раз обучить, например, оплатив его приезд на специальные курсы, а затем он трудится, не выходя из «домашнего офиса».
Одна из таких специальностей – сотрудник call-центра. Такой специалист, встав утром с кровати у себя дома, умывшись и позавтракав, включает компьютер, свой или предоставленный компанией. Компьютер подключен к так называемой виртуальной частной сети (VPN), то есть к обычному интернет-каналу, где путем шифрования обеспечивается защищенное подключение к компьютерной сети предприятия.
На голову одевается гарнитура, и вуаля – еще один сотрудник call-центра предприятия готов отвечать на вопросы, поступающие от недовольных клиентов. Учитывая размеры нашей страны и число часовых поясов, при таком подходе удается минимизировать или даже вообще избавиться от ночных смен.
А если компания международная, то нанимать можно сотрудников не только из других часовых поясов, но и из других стран, особенно из тех, где оплата труда ниже. Лишь бы квалификации удаленного сотрудника хватило для выполнения работы.
Если говорить о звонковых центрах, то вариант надомной работы, конечно, экзотический. Все же наши с вами «бытовые» подключения к местным провайдерам не столь надежны, чтобы использовать их в серьезном бизнесе, а плач ребенка или лай собаки на «заднем плане», вызывали бы удивление у звонящих. Поэтому чаще сотрудники все же ходят в такие центры на работу, а центры снимают огромные помещения, куда заведены серьезные магистральные каналы связи с резервированием всего и вся. Устраивают такие центры, безусловно, подальше от столиц с их высоким уровнем заработной платы, в регионах победнее. В России крупнейшие контактные центры, рассчитанные на сотни работников, расположены в Ульяновске (900 рабочих мест), в Ростове-на-Дону и в Пензе.
Обслуживанием клиентов, которые обращаются по телефону с вопросами в такие компании-гиганты, как IBM, Microsoft и им подобные, в основном, занимаются… в Индии. В контактные центры этой страны, где уровень заработной платы в разы меньше, чем в США, заведены звонки клиентов со всего мира, благо индусы нормально справляются с общением с клиентами на английском языке. Вот такое «международное разделение труда» в действии.
Еще один вид работников, которые «привязаны» к офису разве что современными средствами связи, – это те, кто всегда в дороге, например, журналисты-репортеры и торговцы-коммивояжеры.
Сегодняшний репортер, как правило, оснащен серьезными техническими средствами: в его арсенале возможность профессиональной звуко- и видеозаписи, а также средства коммуникации, начиная от обычных телефонов и заканчивая спутниковыми. Идея в том, что практически из любой точки, куда его прислала редакция, такой журналист может провести видеотрансляцию или радиорепортаж с трансляцией в интернете, по радио или по телевидению. В последнее время все более модной становится текстовая трансляция события в твиттере или блоге, куда журналист пишет, к примеру, ключевые фразы выступающего и свои комментарии непосредственно по ходу события. Да и классический вариант никто не отменял, когда послушав докладчиков, скажем, на международной конференции, журналист оперативно готовит текст на нетбуке в холле мероприятия и, забросив его электронной почтой в свою редакцию вместе с парой репортажных снимков, с чистой совестью отправляется «покорять город».
Немалую долю расходов любой современной корпорации, особенно, глобальной, международной, составляют расходы на перемещение сотрудников между офисами в разных странах. Здесь и транспорт, и гостиницы, дорогая связь в роуминге и питание в ресторанах. Понятно стремление директоров минимизировать командировочные затраты. Но сколько бы ни твердили, что современные средства связи не могут заменить непосредственного общения, особенно неформального, «виртуальные встречи» отвоевывают свое место под солнцем, экономя деньги, а иногда и спасая жизни.
Таковы телеконференции, когда человек вместо того, чтобы лететь на двухчасовую встречу на другой континент, приходит в оборудованное помещение в офисе своей компании, видит и слышит происходящее на встрече на нескольких экранах, как и его видят и слышат собравшиеся в такой же «студии» в другом городе. Живого общения в «кулуарах», гольфа с коллегами после встречи и пресловутого совместного похода в баню, где в некоторых странах, говорят, как раз и решаются все серьезные дела, телеконференция, возможно, не заменит. Но в ряде случаев – может быть гораздо удобнее и экономичнее.
А иногда видеоконференции – это не только самая экономичная, но и вообще единственная альтернатива поездкам – здесь можно вспомнить, например, о телемедицине.
Если раньше каких-то пациентов не выписывали из госпиталя, поскольку требовалось непрерывное наблюдение за ними и сохранялась возможность принять экстренные меры, то сегодня они могут жить дома – умная электроника в экстренном случае автоматически вызовет бригаду скорой помощи, оповестит близких больного человека и т.д. Мир уже облетели кадры удаленной телехирургии: в экстренной ситуации действиями не самых опытных врачей на месте руководят их искусные коллеги из центральных клиник, наблюдая ход операции при помощи телемоста. Так современные средства связи спасают не только время и деньги, но, подчас и жизни.
Бизнес – не единственная область, где стараются минимизировать потери времени и денег. Еще одна такая сфера – образование. Преподаватель вовсе не обязательно должен непрерывно маячить перед глазами студента возле пресловутой доски: студент вполне может самостоятельно просматривать видеокурсы, читать учебные тексты, выполнять задания. А возникающие вопросы он может задать в ходе онлайн-консультации преподавателю в удобный для обоих день и час. Даже для экзамена не нужно приезжать в учебное заведение. В ходе видео-экзамена преподаватель сможет вдосталь погонять экзаменуемого по теме и понять степень его готовности. Столь же успешно может быть организована защита дипломной работы, да и диплом, свидетельствующий об окончании высшего учебного заведения, может быть отправлен по электронной почте.
Дистанционное обучение, когда за деньги учащихся начнут конкурировать учебные заведения по всему миру, не за горами. И здесь не нужны никакие специально оборудованные студии, достаточно веб-камеры и ПО для видеозвонков, чтобы записаться на подобные курсы в любой стране мира.
И наконец, существует огромная отрасль офшорного программирования, когда сотрудники крупнейших в мире компаний, настоящих IT-гигантов, могут жить в самых разных странах и работать, не выходя из дома. На сегодняшний день – это огромная индустрия, с десятками тысяч занятых по всему миру.
Если перейти от частных примеров к обобщениям, то вырисовываются такие тренды:
Первое. Работодатели стараются экономить на издержках, отказываясь от аренды офисных помещений, распуская сотрудников по домам и привлекая к работе сотрудников из регионов, где ниже уровень оплаты труда. В перспективе это может привести к снижению роли крупных городов и позволит человечеству вновь вернуться к практике создания небольших экологичных поселений, напоминающих патриархальные хутора или, что нам ближе, «академические» дачные поселки.
Второе. Растет скорость распространения информации. Обычно она становится доступной миру непосредственно в момент происходящих событий. В конкурентной борьбе будут выигрывать самые мобильные, т.е. те, кто «всегда онлайн», «всегда включены», именно они станут глазами и ушами миллионов. В какой-то степени при этом уменьшается роль отдельных СМИ, зато возрастает роль личности журналиста, узнаваемость конкретного человека.
Третье. С другой стороны, все чаще «глазами и ушами» миллионов зрителей и слушателей становятся случайные прохожие, вдруг оказавшиеся в эпицентре событий и ведущие пусть и любительскую, но зато, что особо ценно, эмоциональную и не цензурированную трансляцию, например, через микрофон и камеру мобильного телефона, мобильный интернет и, скажем, социальные сети. Так на наших глазах появляется новый тип коллективного международного «СМИ», где нет журналистов, редакторов и издателей, рекламы, проплаченных или ангажированных статей, где нет и профессионалов, но есть огромная армия добровольцев-очевидцев, оснащенных современными средствами связи. Роль этого «СМИ» уже сейчас высока – и будет только расти в дальнейшем.
Четвертое. Для деловых встреч, консультаций, для обучения и даже для оказания необходимой медицинской помощи сегодня уже не обязательно выходить из офиса или из дома. Средства телеконференций и их упрощенные аналоги позволяют решить все необходимые вопросы, особенно в экстренных ситуациях, без необходимости физических перемещений. Очевидно, что в перспективе все эти факторы снизят востребованность транспорта, что, в свою очередь, может привести к серьезным отраслевым сдвигам в экономике в целом.
28 сентября 2010 года 10:23
Медведев отправил в отставку Юрия Лужкова. Столица в ожидании передела
руководитель электронной библиотечной системы «Книгафонд»
Совсем скоро издательские дома будут вынуждены сокращать тиражи бумажных книг, поскольку все большей популярностью в народе начинают пользоваться устройства для чтения литературы в электронном формате.
 |
|
| 22 сентября2010 года // Макроэкономика, Кругман Пол, Общество, США, Персоны, Мир | |
| Гнев богатых | |
 Гнев охватил Америку. Все верно, что гнев этот — удел меньшинства, не большинства американцев. Но это лютующее меньшинство действительно озлоблено, и составляют его те, кто считает, что у них отбирают принадлежащее им по правуПродолжение статьи |
|
